|
Мои размышления над строкой В.
Я. Брюсова
Вокруг талантливые трусы
И обнаглевшая бездарь!..
И только вы, Валерий Брюсов,
Как некий равный государь...
И. Северянин
Мне кажется, что поэзия Валерия Брюсова стоит как-то особняком от основного
потока "серебряного века". И сам он, как личность, резко отличается
от современных ему поэтов. Он весь городской, кубообразный, жесткий, с
хитринкой и очень волевой человек. Этот облик возник у меня после прочтения
мемуаров о нем и различных литературоведческих статей, где его имя так
или иначе фигурировало. Его не любили, как О. Мандельштама, Вяч. Иванова,
И. Северянина или Е. Бальмонта. В нем, видимо, не было определенного личного
обаяния. Как, впрочем, нет обаяния в городском пейзаже. Я уверена, чтб
на любой, пусть даже самый красивый город никто не взглянет с таким умилением,
как на сельский пейзаж.
Следует отметить, что такое направление его творчества было подготовлено
семейными традициями. Воспитывали Брюсова, как он вспоминал, "в принципах
материализма и атеизма". Особо почитавшимися в семье литераторами
были Н. А. Некрасов и Д. И. Писарев. С детства Брюсову прививались интерес
к естественным наукам, независимость суждений, вера в великое предназначение
человека-творца. "От сказок, от всякой "чертовщины" меня
усердно оберегали, — вспоминал Брюсов, — зато об идеях Дарвина и о принципах
материализма я узнал раньше, чем научился умножению. Нечего говорить,
что о религии в нашем доме и помину не было... после детских книжек настал
черед биографий великих людей...'Эти биографии произвели на меня сильнейшее
впечатление: я начал мечтать, что сам непременно сделаюсь "великим..."
Такие начала воспитания сказались на всем дальнейшем жизненном и творческом
пути Брюсова.
Основой поэтической практики и теоретических взглядов молодого Брюсова
на искусство стали индивидуализм и субъективизм. В тот период он считал,
что в поэзии и искусстве на первом месте сама личность художника, а все
остальное — только форма.
Другой темой Брюсова стала тема города, прошедшая через все творчество
поэта. Продолжая и объединяя разнородные традиции (Достоевского, Некрасова,
Верлена, Бодлера и Верхарна), Брюсов стал, по сути, первым русским поэтом-урбанистом
XX в., отразившим обобщенный образ новейшего капиталистического города.
Вначале он ищет в городских лабиринтах красоту, называет город "обдуманным
чудом", любуется "буйством" людских скопищ и "священным
сумраком" улиц. Но при всей своей урбанистической натуре Брюсов изображал
город трагическим пространством, где свершаются темные и непристойные
дела людей: убийства, разврат, революции и т. д.
Стихи Брюсова перекликались со стихами сверхурбаниста В. Маяковского.
Брюсов писал:
Ах, не так ли Египты, Ассирии,
Римы, Франции, всяческий бред, —
Те империей, те утлее, сирее, —
Все в былом, в запруду, в запрет.
Так в великом крушеньи давно ль оно? )...
Брюсов пытается предрекать падение и разрушение городов как порочного
пространства, но у него это получается хуже, чем у Маяковского или, например,
Блока.
Протест против бездушия городской цивилизации приводил Брюсова к раздумьям
о природе, оздоравливающих начал которой поэт не признавал в своем раннем
творчестве. Теперь он ищет в природе утраченную современным человеком
цельность и гармоничность бытия. Но следует отметить, что его "природные"
стихи значительно уступают его урбанистической лирике.
С большой художественной силой миру растворенной в городе пошлости противостоит
у Брюсова поэзия любви. Стихи о любви сгруппированы, как и стихи на другие
темы, в особые смысловые циклы — "Еще сказка", "Баллады",
"Элегии", "Эрот, непобедимый в битве", "Мертвые
напевы" и др. Но мы не найдем в стихотворениях этих циклов напевности,
душевного трепета, легкости. У Брюсова любовь — всепоглощающая, возведенная
до трагедии, "предельная", "героическая страсть".
За Брюсовым, как известно, всю жизнь влачился темный хвост различных сплетен
и слухов. Он . появлялся в самых шумных ресторанах, имел романы с известными
дамами.
Во времена новых революционных преобразований в городе наступила довольно
неуютная и тревожная жизнь, нищета была всеобщей. Но Брюсов относился
к этому с присущим ему сарказмом. Недаром в свое время было написано:
Прекрасен в мощи грозной власти
Восточный царь Ассаргадон,
И океан народной страсти,
В щепы дробящий утлый челн.
В поэзии Брюсова город неотделим от его личности, и в трагедийности города
прежде всего чувствуется трагедия самого автора, для которого нередко
трагедии превращаются в фарс:
Вновь я хочу все изведать, что было,
Ужас и скорбь, и любовь!..
Мне кажется, что отобразить трагедийный мир современного города Брюсову
удалось более полно в его знаменитом цикле стихотворений "В стенах":
Словно нездешние тени,
Стены меня обступили.
Думы былых поколений!
В городе я как в могиле.
Здания — хищные звери
С сотней несытых утроб!
Страшны закрытые двери:
Каждая комната — гроб!
Или еще:
Мы дышим комнатною пылью,
Живем среди картин и книг...
Поэт с живой страстью откликался на все важнейшие события современности.
В начале века русско-японская война и революция 1905 года становятся темами
его творчества, во многом определяют его взгляд на жизнь и искусство.
В те годы поэт заявлял о своем презрении к буржуазному обществу, но и
к социал-демократии проявлял недоверие, считая, что она посягает на творческую
свободу художника. Однако в революции Брюсов видел не только стихию разрушения,
он воспевал счастливое будущее "нового мира" как торжество демократии,
"свободы, братства, равенства" ("К счастливым", 1904—1905),
славил певцов борьбы:
Поэт — всегда с людьми, когда шумит гроза,
И песня с бурей — вечно сестры...
Стихи Брюсова о первой русской революции, наряду со стихами Блока, являются
вершинными произведениями, написанными на эту тему поэтами начала века.
А вот в годы реакции поэзия Брюсова уже не поднимается до высокого жизнеутверждающего
пафоса. Перепеваются старые мотивы, усиливается тема усталости и одиночества:
Холод, тело тайно сковывающий,
Холод, душу очаровывающий...
Все во мне — лишь смерть и тишина,
Целый мир — лишь твердь и в ней луна.
Гаснут в сердце невзлелеянные сны,
Гибнут цветики осмеянной весны...
Но и в этот период творчества поэт продолжает славить человека-труженика,
искателя и созидателя, верит в будущее торжество революции.
Послеоктябрьские стихи Брюсова открывают последний период его литературного
пути, представленный сборниками "В такие дни", "Миг",
"Дали". Поэт ищет новые художественные формы для выражения нового
поворота в своем мировоззрении и воссоздания в искусстве революционной
действительности ("Третья осень", "К русской революции").
В сборниках "Дали" и "Меа" Брюсов представляет образцы
"научной поэзии" ("Мир электрона", "Мир N-измерений"
и др.)
Оригинальное художественное творчество Брюсова не ограничивается стихами.
Зная основные классические и европейские языки, Брюсов активно занимался
переводами. Он переводил Метерлинка, Вердена, Гюго, Эдгара По, Верхарна,
Райниса, финских и армянских поэтов.
В Брюсове помимо дара художника жил неукротимый дух исследователя, который
искал рационалистические "ключи тайн" к самым сокровенным человеческим
чувствам, а также стремился понять причины рождения новых форм в искусстве,
логику их развития. Брюсов внес значительный вклад в русскую культуру;
современные читатели благодарны этому человеку и поэту за то, что он своим
творчеством создавал эпоху "серебряного века", эпоху блистательнфых
достижений русской поэзии.
|
Это сочинение можно распечатать
или просто почитать.
|