|
Тема поэта и поэзии
В русской литературе тема поэта и поэзии является одной из ведущих. Стихи
такого рода всегда представляют собой своеобразный творческий самоотчет,
напряженную авторскую исповедь, почему и приковывают к себе внимание читателя.
Как же звучит эта тема в творчестве М. Цветаевой?
Слово «поэт» для М. Цветаевой звучит всегда трагично, так как поэт не
совпадает со своей эпохой, он — «до всякого столетья». Причастность к
тайнам бытия, поэтические прозрения не спасают его от жестокости окружающего
мира. Поэт чувствует себя в мире изгоем, лишним:
Что же мне делать, слепцу и пасынку,
В мире, где каждый и отч и зряч,
Где по анафемам, как по насыпям —
Страсти! где насморком Назван — плач!
Эта тема особенно напряженно звучит в цикле «Поэт», но в этом же цикле
есть и совершенно иная трактовка судьбы поэта:
Поэты мы — и в рифму с париями,
Но, выступив из берегов,
Мы бога у богинь оспариваем
И девственницу у богов!
Это значит, что поэт, будучи вытесненным за пределы жизни человеческой,
оказывается соразмерным всему мирозданию, и только там его подлинная жизнь.
С присущей ей афористичностью М. Цветаева дала такое определение поэта:
«Равенство дара души и слова — вот поэт». О своей душе она сказала: «Душа
родилась крылатой», и «дар души», о котором говорила М. Цветаева, по-видимому,
включает в себя и это ощущение окрыленности и свободы, которое дает возможность
прозрения законов, движущих бытием:
Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты
Закон звезды и формула цветка.
М. Цветаевой всегда было свойственно романтическое представление о поэтическом
творчестве как о бурном порыве, захватывающем всю душу: «К искусству подхода
нет, ибо оно захватывает», «Состояние творчества есть состояние наваждения»,
«Поэта— далеко заводит речь». Поэт и дело поэта воплощались в образах
«легкого огня», «тайного жара», несгорающей птицы Феникс. В более поздних
цветаевских произведениях судьба поэта приобретает еще более катастрофическое
освещение:
Поэтов путь: жжя, а не согревая,
Рвя, а не взращивая — врыв и взлом —
Твоя стезя, гривастая кривая,
Не предугадана календарем!
Писать стихи, по мнению М. Цветаевой, — это все равно что «вскрыть жилы»,
из которых неостановимо и невосстановимо хлещут и «жизнь» и «стих». Но
исступленный порыв с необходимостью должен сочетаться с железной дисциплиной,
с работой «до седьмого пота». «Творческая воля есть терпение», — заметила
она в одном из писем. Об упорном творческом труде говорит она и в стихах
составляющих цикл «Стол», и в стихах, обращенных к А. С. Пушкину:
Прадеду — товарка:
В той же мастерской!
Каждая помарка —
Как своей рукой...
Пелось как — поется
И поныне — так
Знаем, как «дается»!
Над тобой «пустяк»,
Знаем — как потелось!..
Сущность же поэзии М. Цветаева видела в том, что она передает «строй души»
поэта. Этот душевный строй должен быть новым, не похожим на другие. Поэту
запрещается повторять то, что уже было сказано, он должен изобретать свое,
открывать и воплощать новые душевные состояния. «Не хочу служить трамплином
чужим идеям и громкоговорителем чужим страстям», — писала М. Цветаева.
Для того, чтобы воплотить свое, индивидуальное видение мира, поэту необходимо
услышать в стертых, обиходных словах нечто новое. В прислушивании поэта
к звукам жизни и словам М. Цветаева видела основу поэтического творчества:
«Словотворчество есть хождение по следу слуха народного и природного,
хождение по слуху. Все же остальное — не подлинное искусство, а литература»
(«Искусство при свете совести»). Но поэт не только вслушивается в звучание
жизни, но и трансформирует его:
Жизнь, ты часто рифмуешь с: лживо, —
Безошибочен певчий слух!
Так понимаемая поэзия стала для поэта опорой в тяжких жизненных испытаниях.
«Ни с кем, одна, всю жизнь, без книг, без читателей, без друзей, — без
круга, без среды, без всякой защиты, причастности, хуже, чем собака, а
зато... А зато — всё», — говорила М. Цветаева в одном из писем. «Всё»,
— это поэзия, ставшая для нее высшей причастностью.
|
Это сочинение можно распечатать
или просто почитать.
|