Опричнина
Такой характер оппозиции привёл Грозного к решимости уничтожить радикальными
мерами значение
княжат, пожалуй, даже и совсем их погубить. Совокупность этих мер, направленных
на родовую аристократию,
называется опричниной.
Суть опричнины состояла в том, что Грозный применил к территории старых
удельных княжеств, где
находились вотчины служилых князей-бояр, тот порядок, какой обыкновенно
применялся Москвой в завоеванных
землях.
И отец, и дед Грозного, следуя московской правительственной традиции,
при покорение Новгорода, Пскова и
иных мест выводили оттуда наиболее видных и для Москвы опасных людей
в свои внутренние области, а в
завоеванный край посылали поселенцев из коренных московских мест. Это
был испытанный прием ассимиляции,
которой московский государственный организм усваивал себе новые общественные
элементы.
В особенности ясен и действителен был этот прием в Великом Новгороде
при Иване III и в Казане при самом
Иване IV. Лишаемый местной руководящей среды завоеванный край немедля
получал такую же среду из Москвы и
начинал вместе с ней тяготеть к общему центру-Москве. То, что удавалось
с врагом внешним, Грозный задумал
испытать с врагом внутренним. Он решил вывести из удельных наследственных
вотчин их владельцев-княжат и
поселить их в отдалённых от их прежней оседлости в местах, там, где
не было удельных воспоминаний и удобных
для их оппозиции условий; на место же выселенной знати он селил служебную
мелкоту на мелко поместных
участках, образованных из старых больших вотчин. К исполнению этого
плана Грозный обставил такими
подробностями, которые возбудили недоумение современников. Он начал
с того, что в декабре 1564 года покинул
Москву безвестно и только в январе 1565 года дал о себе весть из Александровской
слободы. Он грозил оставить своё
царство из-за боярской измены и остался во власти, по молению москвичей,
только под условием, что ему на
изменников "опала своя класти, а иных казнити, и животы их и статки
(имущество) имати, а учинити ему на своём
государстве себе опришнину: двор ему себе и на весь свой обиход учинити
особной". Борьба с "изменою" была целью;
опричнина же была средством. Новый двор Грозного состоял из бояр и дворян,
новой "тысячи голов", которую
отобрали так же, как в 1550 году отобрал тысячу лучших дворян для службы
в Москве. Первой тысячи дали тогда
подмосковные поместья; второй-Грозный даёт поместья в тех городах, "которые
городы поймал в опришнину"; это и
были опричники, предназначенные сменить опальных княжат на их удельных
землях. Число опричников росло,
потому что росло количество земель, забираемых в опричнину. Грозный
на всем пространстве старой удельной Руси,
по его собственному выражению, " перебирал людишек", иных
"отсылал", а других "принимал". В течение 20
последних лет царствования Грозного опричнина охватила полгосударства
и разорила все удельные гнезда, разорвав
связь "княженецких родов" с их удельными территориями и сокрушив
княжеское землевладение.
Княжата были выброшены на окраины государства, оставшиеся в старом порядке
управления и носившие
названия "земщины", или "земского". Так как управление
опричнинскими землями требовало сложной организации,
то в новом "дворе" Грозного мы видим особых бояр (думу) ,
особых "дворовых", дьяков, приказы, словом, весь
правительственный механизм, параллельный государственному: видим особую
казну, в которую поступают податные
платежи с опричнинских земель.
Для усиления средств опричнины Грозный "поймал" в опричнину
весь московский север. Мало-помалу
опричнина разрослась до громадных размеров и разделила государство на
две враждебных одна другой половины.
Ниже будут указаны последствия этой своеобразной "реформы"
Грозного, обратившего на свою землю приёмы
покорения чужих земель; здесь же заметим, что прямая цель опричнины
была достигнута, и всякая оппозиция
сломлена. Достигалось это не только системой принудительных переселений
ненадежных людей, но и мерами
террора. Опалы, ссылки и казни заподозренных лиц, насилия опричников
над "изменниками", чрезвычайная
распущенность Грозного, жестоко истязавшего своих поданных во время
оргий, — всё это приводило Москву в трепет
и робкое смирение перед тираном.
Тогда ёще никто не понимал, что этот террор большего всего подрывал
силы самого правительства и готовил
ему жестокие неудачи вне и кризис внутри государства. До каких причуд
и странностей могли доходить эксцессы
Грозного, свидетельствует, с одной стороны, новгородский погром, а с
другой, вокняжения Симеона Бекбулатовича.
В 1570 году по какому-то подозрению Грозный устроил целый поход на Новгород,
по дороге разорил Тверской уезд, а
в самом Новгороде из 6000 дворов (круглым счетом) запустошил около 5000
и навсегда ослабил Новгород.
За то он "пожаловал", тогда же взял в опричнину половину разоренного
города и две новгородские пятины; а
вернувшись в Москву, опалился на тех, кто внушил ему злобу новгородцев.
В 1575 году он сделал "великим князем
всея Руси" крещёного татарского "царя" (т.е. хана) Симеона
Бекбулатовича, а сам стал звать себя "князем московским".
Царский титул как бы исчез совсем, и опричнина стала "двором"
московского князя, а "земское" стало великим
княжением всея Руси. Менее чем через год татарский князь был сведен
с Москвой на Тверь, а в Москве всё стало по-
прежнему.
Можно не верить вполне тем россказням о казнях и жестокостях Грозного,
которыми занимали Европу
западные авантюристы, побывавшие в Москве; но нельзя не признать что
террор, устроенный Грозным, был вообще
ужасен и подготовлял страну к смуте и междоусобию.
Это понимали и современники Грозного; например, Иван Тимофеев в своем
"Временнике" говорит, что
Грозный, "божиими людьми играя", разделением своей земли сам
"прообразовал розгласие" её, т.е. смуту.
