|
Тильзитский мир (Анализ
эпизода из романа Л.Н.Толстого "Война и мир", т. II, ч. 2, гл.
XXI.)
В романе-эпопее "Война и мир" есть множество небольших, но исключительно
значимых эпизодов, которые, не влияя на развитие сюжета и не являясь решающими
для судеб главных героев, становятся важными для романа как целого, соединяющего
в себе множество идей о человеке, истории и мироздании вообще.
В Тильзите не происходит событий, которые в жизни героев имели бы такое
значение, как мир с Францией в жизни России, но эпизод находится на пересечении
определённых идейных линий, затрагивая мотивы войны, справедливости, честности,
а также добавляет штрихи к портретам очень важных персонажей — императоров
Александра и Наполеона. Само историческое событие было решающим в развитии
международной политики начала XIX века, к тому же встреча двух великих
императоров представлялась современникам и историкам эпохальной. Всё это
заставляет ожидать от сцены заключения мира торжественности, блеска и
величия. Даже слова Бориса о том, что он хочет увидеть "le grand
homme", "l\'empereur Napoleon", а не "Buonaparte",
которые можно принять за фразёрство, всё-таки предсказывают неординарность
события. Однако Толстой, подобно тому как он разрушал иллюзии относительно
войны в сценах Шенграбенского и Аустерлицкого сражений, открывает всю
правду и в этом эпизоде.
События Тильзитского мира показаны Толстым в восприятии Ростова, который
приезжает доставить государю прошение Денисова о помиловании. Он едет
ночью, в статском платье, чтобы не быть узнанным, и мы, следуя за ним,
замечаем чувство неловкости, неестественности и смущения, которое связывается
со всем, что увидено Ростовым. Сначала вызывает замешательство встреча
с французами в квартире Бориса, к которым в армии "всё ещё продолжали
испытывать смешанное чувство злобы, презрения и страха". Однако сам
Толстой безусловно не поддерживает ни Бориса, без смущения ужинающего
со своими бывшими врагами, ни Ростова, никак не отвыкающего от привычки
ненавидеть французов. В этой сцене ставится под сомнение и абсолютность
чрезмерного патриотизма, которая не оспаривалась в сценах войны, и абсолютность
дружественного отношения к другому человеку, как в сцене встречи Ростова
с немцем с вилами. Эта идея компрометируется тем, что выражена сценой
ужина "нелюбимого" героя — карьериста Бориса — с врагами-французами.
В эпизоде важна расстановка образов. Первая оппозиция, которую мы находим,
— Борис-Ростов. Показательна сцена, в которой Ростов просил за Денисова,
а Борис "слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчинённого",
между тем как раньше сам просил за себя у князя Андрея. Ростову было неловко,
в то время как раньше они общались запросто. Правила "неписаной субординации"
и ложные законы, по которым большей силой обладает тот, кто находится
ближе ко двору, возвышают Бориса над Ростовым и Толстой показывает нам
несправедливо обиженных, путь к нему преграждает "невысокий полный
человек", обсуждающий "хорошо сложенную и свеженькую" девушку.
Когда государь выходит на крыльцо, Ростов видит в нём только "соединение
величия и кротости", но Толстой сразу же находит недостатки Александра,
показывая его фразёром: государь "громко, очевидно с желанием, чтобы
все слышали его", говорит: "Не могу, генерал, и потому не могу,
что закон сильнее меня" (как Наполеон на Аустерлицком поле говорил:
"!
Voila une belle mort"), уделяя внимание фразе, форме, красивой формулировке,
не имеющей ничего общего с реальной жизнью.
Ростов восхищается Александром, Борис — Наполеоном, и Наполеон оказывается
так же уязвимее Александра, как Борис — Ростова: величие его образа постоянно
снижается, и Толстой то сам, то глазами своих героев подмечает его слабые
черты. Сначала Ростов замечает, что Наполеон плохо держится в седле; затем
мы видим неприятно-притворную улыбку на его губах; затем "длинный
хвост свиты", тянущийся за ним, малый рост Наполеона, его "белые
маленькие руки", "пухлые". Важным становится то, что Ростов
увидел, как "Бонапарте совершенно свободно, будто эта близость с
государем естественна и привычна ему, как равный общался с русским царём",
в то время как Ростов был уверен, что "не может быть дружбы между
законным государем и преступником Бонапартом". Александр "улыбается
Наполеону", с "ласковым выражением" что-то говоря ему,
Наполеон награждает Лазарева, которого называют тем, кто "храбрее
всех вёл себя в эту войну", а между тем несправедливо наказанный
Денисов, возможно, был гораздо хр!
абрее его. Весь эпизод Тильзитского мира противопоставляется сценам войны
и предыдущим главам в госпитале, в которых раскрывалась чистая жизненная
правда со всеми (и некрасивыми) истинами, правда, скрытая в этом эпизоде
какими-то формальными отношениями, множеством непонятного и неопределённого.
Нельзя сказать, что внутри Ростова происходит перелом: он не пытается
разобраться в своих мыслях, "пугается их", когда думает, что
не соответствует встреча "Бонапарте с белой ручкой" и Александра
представлению об осмысленности войны, "оторванных рук, ног, убитых
людей". Пьяный крик Ростова в финале эпизода — это вопль отчаяния,
вызванный тягостным чувством отдаления от того, во что когда-то верил
свято, по- пытка убедить себя самого в непреложности старых истин. "Государя
нет — святого нет — Бога нет — ничего нет" — так Ростов определяет
тот путь, пройти по которому он никак не согласен, так Толстой определяет
формулу сомнения, являющуюся двигателем нравственного роста человека.
Таким образом, эпизод значим из-за того, что он показывает вторую сторону
изображаемого Толстым мира, сторону, не проникнутую сознанием истины,
проиллюстрированной примерами нагой жизненной правды, а непонятную, связи
в которой ложны и существуют лишь благодаря форме, насквозь неоткровенной
и фальшивой; искренний человек, попавший в такой мир, чувствует себя неловко
в окружении неочевидного. За сутью этого эпизода виден и замысел всего
романа: показать жизнь людей такой, как она есть.
|
Это сочинение можно распечатать
или просто почитать.
|