Пьер в плену (Анализ эпизода из романа Л.Н.Толстого "Война и мир", т. IV, ч.I, гл. XI, XII.)

Вернувшись из плена, Пьер впервые испытал чувство непонимания радостей и горестей других людей.
"В день своего освобождения он видел, труп Пети Ростова. В тот же день узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговорами упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это давно уже известно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий".
Но для Пьера это странное чувство стало шагом на пути к возрождению, к той новой жизни, которая через двенадцать лет приведет его на Сенатскую площадь.
Почему он стал в плену другим человеком? Можно предположить, что страдание очистило его душу, но мы ведь знаем, что душа его и раньше была чиста, и раньше он стремился к добру и правде. Чем обогатил его плен? Первые дни в плену , под арестом, были мучительны для Пьера не столько физически, сколько духовно. Он чувствовал себя чужим среди арестованных: "… все они , узнав в Пьере барина, чуждались его2. Никогда еще он не был так несвободен: не потому, что был заперт на гауптвахте, а потому, что не мог понять происходящего и "чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей под колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины".
Сначала его допрашивала целая комиссия, и он понимал, что "единственная цель этого собрания состояла в том , чтобы обвинить его".Потом он предстал перед маршалом Даву, который "для Пьера был не просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек".
Толстой не изображает Пьера гордым героем; он говорил с маршалом Даву " не обиженным, но умоляющим голосом", назвал ему свое имя, хотя скрывал его до сих пор, и, вспомнив Рамблая, "назвал его полк и фамилию", в надежде, что у Рамблая справятся о нем. Но все это не могло помочь ему. "Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера… Оба они в эту минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья". Может быть, Даву увидел в глазах Пьера не только страх, но и ту силу личности, которую создала незаметная со стороны душевная работа.
После казни поджигателей Пьер был присоединен к военнопленным и провел четыре недели в солдатском бараке, хотя французы предлагали ему перейти в офицерский. Он "испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек "; но именно в этот месяц он понял что-то очень важное, самое важное для себя- для духовной жизни его этот месяц был счастливым. После расстрела Пьер впервые с огромной силой почувствовал, что разрушилась его вера в благоустройство мира. "Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения,- сомнения эти имели источником собственную вину… Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах…" Но только здесь, в плену, Пьер понял, что нужно улучшать мир, а не только себя.
Самое сильное из всех впечатлений Пьера – встреча его с пленным солдатом Апшеронского полка Платоном Каратаевым . Для Толстого Каратаев – воплощение народного,естественного образа жизни: круглый, добрый человек с успокоительными аккуратными движениями, все умеющий делать " он очень хорошо, но и не дурно".
Каратаев ни о чем не задумывается: живет, как птица , так же внутренне свободно в плену, как и на воле; каждый вечер говорит: "Положи , господи, камушком, подними калачиком" ; каждое утро : "Лег-свернулся, встал-встряхнулся"-и ничто его не заботит, кроме самых простых естественных потребностей человека, всему он радуется, во всем умеет находить светлую сторону. Его крестьянский склад , его прибаутки, доброта стали для Пьера "олицетворением духа простоты и правды". Но ведь Каратаев никак не мог заронить в душу Пьера стремление улучшить мир. Две любимые истории Платона: одна о том, как его отдали в солдаты за порубку чужого леса и как это получилось хорошо, потому что иначе пришлось бы идти младшему брату, а у того пятеро ребят, и другая — о старом купце, которого обвинили в убийстве и ограблении, и через много лет настоящий убийца, встретив его на каторге, пожалел старичка и признался в своей вине, но пока дошли бумаги об освобождении, старичок уже умер.
Обе эти истории вызывают восторг и радость Каратаева, но обе они о смирении, о том, как человек притерпелся к жестокости и несправедливости.
Встретившись с Каратаевым в самые трудные дни своей жизни, Пьер многому у него научился. Доброта Каратаева, умение легко переносить жизненные трудности, его естественность, правдивость- все это привлекает Пьера. Но "привязаннностей, дружбы, любви , как понимал Пьер, Каратаев не имел никаких"; он жил среди людей, в сущности, одиноко, смиряясь с окружающим злом,- и в конце концов это зло убило его: Каратаева пристрелили французские солдаты, когда он ослабел и не мог идти вместе со всеми пленными. Пьер запомнит каратаева на всю жизнь- как воплощение добра и простоты.
Но при этом Пьер преодолеет каратаевское смирение, из горьких дней плена он вынесет свое собственное открытие: человек может стать сильнее окружающей жестокости, он может быть внутренне свободен, как бы ни был оскорблен и унижен внешними объстоятельствами.
Поэтому во время мучительного перехода вслед за французской армией , когда многие пленные погибали дорогой и судьба Пьера тоже могла быть решена выстрелом французского солдата, он на одном из привалов, одиноко сидя на холодной земле, вдруг "захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно одинокий смех.
-Ха, ха, ха!- смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: — Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня?.. Меня – мою бесссмертную душу! Ха, ха, ха!.. …Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. "И все это мое. И все этво мне , и все это я! – думал Пьер.- И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!" Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам".
Может быть , из этого чувства внутренней свободы выросла та новая, духовная жизнь Пьера, которую сразу заметила Наташа: "Он сделался какой-то чистый, гладкий , свежий; точно из бани; ты понимаешь? – морально из бани". Но и внешне Пьер очень изменился за время плена. "Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе… Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно-готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор- подобранностью".
В первые дни плена мучения Пьера обострялись тем, что товарищи по бараку чуждались его: он барин! Но теперь Пьер остался барином , а товарищи по бараку поставили его в положение "почти героя". Тогда, в начале, эти люди презирали ее. Теперь их уважение вызывает собранность Пьера и "его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота" — все те стороны его характера, над которыми смеялись в свете, здесь оказались достоинствами. История духовного обновления Пьера – очень важное открытие Толстого, и вслед за ним мы, читая "Войну и мир", делаем это открытие для себя. Люди со слабыми характерами часто склонны объяснять все свои неудачи обстоятельствами. А вот Пьер – в самых трудных, мучительных объстоятельствах плена – имел силы совершить огромную духовную работу, и она принесла ему то самое чувство внутренней свободы, которого он не мог обрести, когда ыл богат, владел домами и поместьями, имел управляющего и десятки обслуживающих его людей. Значит дело не в объстоятельствах, а в душевной стойкости и силе самого человека. Но после нравственного подъема, испытанного в плену, Пьер пережил духовную опустошеность и почувствовал, что не может понять радостей и горестей других людей. Слишком сильны были потрясения, пережитые Пьером. Еще живо в нем воспоминание о взгляде Каратаева, сидевшего под деревом,- перед тем, как его застрелили, он смотрел на Пьера "своими добрыми круглыми глазами", но Пьер не подошел: ему было страшно за себя.
Тогда он не позволил себе понять до конца, что Каратаев сейчас будет убит ,- услышав выстрел, и он, и его товарищ по плену не оглянулись и продолжали свой путь, хотя " строгое выражение лежало на всех лицах". Постепенно, внутренняя работа , совершенная в плену, начинает приносить плоды. То новое, что он принес из плена, была "улыбка радости жизни", которую он оценил теперь, и то, что "в глазах его светилоось участие к людям- вопрос :довольны ли они так же, как и он ?"
В день казни Пьер понял: все люди, которых убили на его глазах, "одни знали, что такое для них была их жизнь…" Теперь он научился ценить эту единственную и непонятную друг другу жизнь каждого человека – он готов к тому, о чем мечтал с юности: он может стать опорой, защитником, руководителем других людей, потому что научился уважать их внутренний мир не меньше, чем свой.

Это сочинение можно распечатать или просто почитать.